Глава 16. Здравствуй, мой самый жуткий кошмар

Этот страх, мука и незнание того, что же происходит во внешнем мире. Тоска, появляющаяся в постепенно гаснущих глазах марионеток. И отчаянное желание свободы, мелькавшее в столь реальных глазах фарфоровых кукол, сидящих на многочисленных полках театра.

Тейлзу было плохо. И морально, и физически. Руки противно ныли от постоянно врезающихся в них тонких управляющих нитей, а в глазах застыло затравленное выражение ужаса и страха. Наклз уже начал всерьез опасаться за состояние младшего товарища. Потому что обстановка театра не вызывала такого сильного стресса. Причина была другая. 

“Жду не дождусь этого момента…”

А вот, собственно, и причина. Тихонько парит в нескольких сантиметрах над полом и внушает еще более неподдельный ужас своими черными глазами-заплатками и то и дело мерцающим красным кристалликом на ниточке. Кукла-Долл был в приподнятом настроении и активно общался с Тейлзом, не видя его состояния. 

- Нет… Нет! Не надо! – с нотками отчаяния пролепетал лисенок. 

Долл лишь хрипло хихикнул.

“Ты будешь самой лучшей марионеткой, с которой я когда-либо играл…”

- Не подходи!!

Тихий вскрик. Тейлз дернулся в нитях, и руки свело судорогой.

“И к тому же… мы же с тобой почти братья. Только я не живой… ”

Последняя фраза вывела Наклза из себя. Он с силой дернулся в нитях, попытавшись схватить надоедливую куклу, но нитки тонко тренькнули. Ехидна злобно зашипел.

- Оставь его в покое! Слышишь!

Долл сделал вид, что не услышал. Он даже не посмотрел в сторону Наклза, из-за чего тот вспылил еще сильнее. Но нити были чересчур крепкими.

“У тебя в груди бьется сердце. Настоящее… чистое… Так хотелось бы его почувствовать хоть раз…”

Игрушечная рука Долла потянулась к лисенку. Тот уже по-настоящему громко взвизгнул и попытался отпрянуть.

- Нет! Не надо!

- Долл. Хватит.

Холодный голос со стороны коридора. Все правильно. Всего лишь кукловод. В комнату не заходит – избегает редких солнечных зайчиков, мелькающих на окне. А на лице крайне бледная, но довольная улыбка.

“Что такое, Мефилес? Я всего лишь разговариваю с марионеткой…”

Голос у Долла дрогнул на одну десятую тона. В нем послышалось разочарование.

- Еще немного, и ты напугаешь его настолько, что он мне не понадобится, - холодно сказал он кукле, - прекрати.

“Как скажешь…”

Повинуясь приказу хозяина, кукла скрылась за занавесками, затаившись в своем маленьком убежище. Мефилес скользнул взглядом своих ледяных глаз по Тейлзу и Наклзу и прищурился.

- Не сильно радуйтесь. Вы мне нужны до тех пор, пока Соник не приблизился к этим воротам.

Он развернулся, собираясь уходить. Но в Наклзе, видимо, накипела вся та ярость, что он сдерживал при разговоре с Доллом, и он, не удержавшись, завопил:

- Где Эми, подонок? Что ты с ней сделал?!

- Наклз, не надо! – Тейлз испуганно расширил и без того большие голубые глаза.

Молниеносное движение рукой. Нити крепления опасно стянули руки ехидны и натянулись. Вот-вот лопнут. Долл подло захихикал из-за своего укрытия за сценой.

- Еще одно неважно сказанное слово, и твоя жизнь оборвется вместе с нитями «креста». 

Ехидна не ответил – жить, все–таки, еще хотелось. Кукловод ослабил хватку, и ехидна бессильно повис на нитях, как сломанная кукла. Дверь за ним захлопнулась, заставив всех вздрогнуть.

- Наклз, ты как? – обеспокоенно спросил Сильвер.

- Нормально…

Он немного пришел в себя и с силой сжал кулак.

- Нет, так не может продолжаться! – горячо воскликнул он. - Надо бежать отсюда!

Грустный смешок. Паж слегка приподнял голову.

- Забудь о побеге. Это невозможно.

- Но как же…

Сильвер вздохнул. Неприятно признавать, что шанс на побег, пусть даже самый маленький, все же есть.

- В свое время отсюда удалось сбежать только одной марионетке. Мы даже не знаем, жив он или нет…

- Он?

Наклз и Тейлз переглянулись.

- Значит, был сбежавший?

- Да. И его лазуритовый глаз и по сей день живет в фарфоровом лице одноглазой куклы…

*****************

- Ты нашел его на дороге ИЗ театра?

Соник непонимающе моргнул. Мысли не укладывались в голове – ведь Сетсу постоянно им твердил о том, что те, кто ушел в театр, больше не возвращались вовсе. А тут им сообщают такое! К слову сказать, Гровер отреагировал спокойно и только слегка кивнул головой.

- Да.

Шедоу медленно выдохнул, приводя мысли в порядок.

- Так, стоп! Давай по порядку. Я хочу сказать…

Но Соник не дал ему закончить эту мысль и вылез вперед.

- Но как? Ты же сам сказал, никому не удавалось оттуда сбежать!

Синий ежик тут же схлопотал оплеуху от Шедоу.

- Ты можешь хоть раз дослушать ПРЕЖДЕ, чем перебивать?! – прошипел черный еж.

- Не ругайтесь.

Оба повернулись к Гроверу. Ехидна искоса поглядел на дверь, за которой была комната младшего братишки.

- Так и есть. Я нашел его на той самой тропе. Но не знал тогда, что он сбежал. 

Ежи выжидающе молчали. Ехидна вздохнул и потеребил колючки.

- Я просто нашел бедного маленького лисенка с белой, как снег, шерсткой и чудовищно располосованным лицом. Плюс у него руки все были в мелких, но глубоких кровоточащих ссадинах, и несколько синяков. 

Соника передернуло от отвращения.

- Жуть какая…

- Вот именно. Жуть, - кивнул Гровер.

- Поэтому он носит повязку на лице? – спросил Шедоу. – Прячет эти шрамы?

Еще один кивок.

- Я принес его домой и в одиночку выхаживал. Из оставшихся в деревне мне помогал только Сетсу. Почти два месяца Лена мучали жуткие кошмары, он метался в бреду из-за сильной температуры, а из глазницы чуть что – сразу бежала кровь. Но потом он пошел на поправку. 

- Можно уточнить? – перебил его Шедоу. - Он один из пропавших, да?

Еще один короткий кивок.

- Лен сирота. Он жил в детском доме. Почти все дети оттуда пропали, нескольких вывезли в другие города. Я просто решил присматривать за ним, чтобы не повторилась история, как с братом, - по лицу Гровера пробежала судорога. - А потом уже он сам мне рассказал…

- Про что?

Молчание. Долгое. Гровер тщательно подбирал слова.

- Про обитателей театра, - наконец ответил он. - Людей и мобианцев. Кукол и марионеток. Карателя и кукловода.

При упоминании последних у Шедоу зашевелился мех на колючках.

- Кукловод? 

- Тот, кто держит все это под контролем, - ехидна мрачно улыбнулся, глядя в пол. – Все марионетки театра – его игрушки. Они выполняют определенную роль – своего рода пьесу. И стоит сделать одну малейшую ошибку – тебя тут же отдадут на растерзание кукле-карателю. Она сделает из бедняги ТО САМОЕ существо, что сейчас сидит почти на каждом подоконнике города.

Соник подскочил на ноги.

- Так эти куклы…

- Это настоящие человеческие глаза.

Шедоу еда удержался, чтобы не выругаться от отвращения. Теперь было понятно, почему глаза кукол казались такими живыми.

- Я правильно понял, - поинтересовался он. – Лен так много знает, потому что частично его пытались превратить в куклу.

- Сейчас в театре живет одноглазая кукла. И нет подходящей замены для пустой глазницы, чем вторая пара уже имеющегося материала, - Гровер поправил очки. – А пока Лен тут, я защищаю его как могу. От кукловода. И от убийцы.

В комнате повисло молчание. Было слышно, как ворочается у себя в комнате Лен.

- Это все, что вам нужно знать, - сказал Гровер, отворачиваясь. - Больше я вас сдерживать не буду. Не смогу. Хотите идти к театру – вперед. Но хорошего ничего не ожидайте.

Это был явный намек на то, что разговор окончен. Шедоу коротко кивнул и подошел к дверям.

- Мы возьмем это на заметку. Соник, идем!

Синий ежик посмотрел на ехидну. Светло-зеленые глаза встретились с изумрудными. После недолгого молчания оба ежа покинули дом, выйдя под дождливую сень. Гровер вздохнул и снова сел в кресло.

«Пожалуйста, Соник… Не делай глупостей… Для твоего же блага все это…»