Глава 4. Заря перед бурей

Приближался рассвет. Время, когда театр кукол зловеще затихает, затаивая страх в душах невинных людей и мобианцев. Небо на горизонте уже начинает окрашиваться в бледно-розовый цвет. Кукловод затаился возле темной ниши между стенами, чтобы не видеть столь ненавистного света, осторожно натягивая едва заметные нити и отдавая безмолвные приказы марионеткам. 

Даже проклятая кукла застыла, почувствовав приближающийся рассвет. Кровавые зрачки исчезли вместе с сияющим блеском алого кристаллика на ниточке. Он застыл в тени, у сорванных и перепачканных свежей кровью занавесок, будто обычная тряпичная кукла, тихонько покачивая головой. 

- Долл! – тихий шепот кукольника эхом отразился от стен. Кукла слегка наклонила голову в его направлении. 

“Что, Мефилес? Ты привел еще одну марионетку?”

- Нет. С этого дня марионетки будут приходить к нам сами. Совсем скоро ты получишь новую куклу.

Долл радостно покачал головой.

“Это хорошо! А то этот хлам мне надоел. И надо отнести опаловую куклу к обелиску”

Тихий смешок.

- Не переживай об этом.

Нити на пальцах слабо натянулись. К кукольнику подошел молодой рыженький ехидна в костюме пажа. Привстав на колени, он поднял голову, сверкнув красивыми гетерохромными глазами и ожидая приказа. Зеленые глаза молча указали на лежащую в корзине куклу – молодую девочку с красивыми глазами цвета огненного опала.

- Как обычно. Отнеси ее к обелиску. А рядом положи вот это.

Повинуясь мановению руки, рядом с марионеткой появился сломанный «крест» со все еще оставшимися на нем обрывками ниток. Ехидна коротко кивнул, положил необходимый предмет в корзинку к кукле и растворился в темноте. Тряпичная кукла-Долл провожала его, глядя в пространство невидящими черными заплатками.

“Как ты можешь быть снисходителен к этой марионетке?”

В этом голосе, слышимом только кукольнику, отчетливо слышалась некая зависть и злость. Еж внимательно посмотрел на куклу и спокойно ответил:

- Он не делает ошибок в своей пьесе и весьма послушен.

“Он безобразен! Эти гетерохромные глаза… они портят его внешность! Из таких глаз мне ни в жизнь не сделать хорошей куклы!”

- Может, тебе и не придется. Если он будет послушным слугой.

Еж отвернулся от сцены, заканчивая сегодняшний разговор. Остановившись возле старого пианино, он слегнатяул нити и шепнул серебристому пьеро:

- Время игры. Сонета брошенного сада.

- Да, Мастер!

Повинуясь приказу, он начал исполнять свою роль. Как только над Джойвилем взойдет солнце, он уже закончит пьесу и будет отдыхать…

**************

Утренний перрон выглядит намного лучше, чем вечерний. По крайней мере не наводит такой сильный страх, какой испытали Соник и остальные, явившись после заката, да еще и в дождь. Багровое солнце слабо освещало осенние дорожки, отражаясь во многочисленных лужах. 

- Довольно мирное местечко на первый взгляд! – протянула летучая мышь, медленно шагая по тропинке, ведущей к дому проводника. Ее напарник – черный ежик с алыми полосками на колючках, руках и ногах - тихо хмыкнул и осмотрелся.

- Не суди о книге по обложке. Нас не зря сюда прислали, - напомнил он.

- Шедоу, ты порой бываешь таким занудой, - заметила она. – Не надо все так серьезно расценивать.

- А ты, Руж, бываешь слишком ветреной!

- А вот про меня говорить не следует! 

В конце концов маленькая перепалка быстро закончилась. Дом проводника нашелся быстро. Еще бы, когда-то это была гостиница для приезжих гостей. Шедоу постучался в дверь, и, постояв пару минут и подождав, вошел.

- Доброе утро!

Ответом была тишина. Решив, что стоять на пороге не очень хорошо, ежик вошел в дом. Следом за ним последовала и Руж.

- А домик ничего так, большой.

- Ты хотела сказать, гостиница? – поправил ее Шедоу. 

Она только пожала плечами. Ожидая проводника, они сели в кресла у камина, где накануне Соник и остальные слушали историю про театр.

- Пустынное место этот Джойвиль, - вздохнула Руж. – И как тут живут те, кто остались? 

- Каждое утро на торговом тракте останавливается бродячий магазин. Там выменивают продукты для жизни здесь, - объяснил Шедоу, подперев голову рукой. В обмен, мастера продают украшения из редких кристаллов и драгоценных камней….

- Из самых редких пород, что добываются здесь.

Руж и Шедоу вместе обернулись на голос у входа. Проводник, наконец, вернулся. И не один. Рядом с ним стоял Наклз, скрестив руки на груди в своей обычной манере. Летучая мышь не смогла сдержать улыбки – она рада была его видеть.

- Быстро вы приехали, - заметил ехидна,- я думал, явитесь вечером, как мы.

- И попасть под дождь? – фыркнула летучая мышь, слегка дернув крыльями. – Фигушки!

- Нам сказали, что чем быстрее появимся, тем лучше, - объяснил Шедоу, прикрыв глаза.

- Ну что ж. Так оно и есть.

Светло-коричневый ежик оставил у входа небольшую дорожную сумку и приветливо улыбнулся гостям.

- Агент Шедоу. Агент Руж. Рад нашей встрече.

************

Обелиск на окраине деревни. Там, откуда встает солнце. Каждый раз, когда яркий луч падает на прекрасную конструкцию, она словно сияет ангельским светом, и пьеро, грустно роняющий слезы на могилу своего мастера, начинает грустно улыбаться. Прекрасный вид. 

Но всякая красивая картина может быть омрачена неприятными эффектами.

Как сейчас, например, когда у изголовья могилы обнаружилась плетеная корзинка с очередной странной куклой с яркими опалово-огненными глазами.

«Снова кукла… или что-то еще?»

Хранитель обелиска молча осмотрел корзинку, заранее готовясь к худшему. Обнаружив на мягкой подушке сломанный «крест» с оборванными нитками, он тяжело вздохнул.

- Они не оставят нас в покое…

Белоснежный лисенок, накинувший на голову капюшон серого плаща, с тревогой посмотрел на брата.

- Нашел что-то?

Ехидна молча показал ему «крест» и куклу. Паренек вздрогнул.

- Нам надо рассказать Сетсу!

- Надо, - согласился ехидна, взяв куклу на руки. – Заодно предупредим тех, кто приехал. Чтобы держались подальше от ночной улицы с этих пор.

Они медленно побрели прочь от обелиска, обратно в деревню. И даже не заметили, как прекрасная кукла начала плакать, грустно сверкая столь реалистичными глазами...